Небо выцвело, налилось свинцом, как бы опустилось разом, стремясь закрыть зияющее жерло шахты. Какая ирония: весь прежний мир провожает тебя вниз бесстрастным белым светом. Эдаким апогеем стремления обратно, вверх, из скалящейся тюбингами бездны. 
Стоит немного спустится вниз, затормозить и освоиться на веревке. Каска на голове почти не чувствуется, лишь немного тянет вперед грузная фара налобника. Можно уже включать. 
Мелкие ручейки талой воды жмутся в щели между тюбингами, оставляя то зеленый от водорослей, то ржавый от останков лестницы след на серой облицовке. Застывая, влага создает причудливую разноцветную ледяной драпировку на скучно-серой секции. 
Теперь уже небо скалится в улыбке через полузакрытый бетонной плитой оголовок шахты. Эдакая обращенная в негатив улыбка самой шахты, если смотреть из облаков вниз. Белая улыбка на черном лице, черная улыбка на снежно-белом лике. Только у улыбки "изнутри" немного иной оскал: вместо резцов-тюбингов торчат заостренные клыки сосулек. Капающая с них вода только усиливает сходство, представляясь порождением чьего-то больного воображения. 
Вниз, вниз, вниз. 
Туда, куда стараешься не смотреть. Чугунный тюбинг сменил бетонный, а оскал неба превращается сначала в неровный круг, потом в светящуюся точку. Проходит несколько минут и угольная пыль полностью лишает тебя естественного света, и остается уповать лишь навязчиво-желтый свет диода.
Нужно дать остыть решетке, да и руки уже устали скользить по спусковой и страховочной веревкам. Останавливаешься, наслаждаешься тишиной. Абсолютной. 
И ты попадаешь в безвременье. Тут достаточно глубоко, что бы не ощущались сезонные колебания температуры, а вездесущая грунтовая влага и титаническая масса окружающей земной тверди все никак не могут поглотить антропогенного чугунного червя, что глубоко вгрызся в тело матери - Геи. Буро-ржавая конструкция кажется нерушимой, вечной, даже потеки воды и ржавчины ничем не грозят утробе исполинского зверя. Даже наоборот, дополняют ее: встречаются натечные образования. Сталактиты, геликтиты, драпировка. Пусть уже более скромная, чем ледяные наносы у оголовка - но уже постоянная, лишь растущая из года в год. 
Год? 
Какой год? 
Нет тут года. Нет тут времени. На такой глубине летоисчисление закончилось вместе с последними шахтерами, вместе с последней нотой в гудении дренажного насоса, вместе с летящей в бездну клетью, лишившейся противовеса. Необъяснимый науке, частный случай теории относительности. Ты пришел сюда, принеся суда тиканье невидимых часов. Вторгся со своим временем, вновь запустив ход часового механизма, которому подвластен сам. Ты уйдешь и шестерни встанут с ржавым скрипом, вновь даря шахте покой безвременья. 
А под ногами бездна. Тихая, спокойная, всё ждущая пока ты сам прыгнешь в её объятия. Она не обмолвится ни словом, лишь её немигающий взгляд будет смотреть на тебя, сквозь тебя, внутрь тебя. Взгляд проникающий в самые сокровенные глубины души, и трудно отвести глаза от иссиня-черного зрачка. 
То жужжание то шелест веревки в спусковике, мимо пролетает одна секция за другой. Сама собой возникает ассоциация с поездом в метро: в электрическом свете мелькает монотонный тюбинг да вьются змеи-провода. Вот только где станция, куда несёт этот поезд? 
Конечная? 
Переход? 
Машинист, видимо, забыл объявить.
Либо, ты и есть машинист? 
А, может, состав летит бесконтрольным? 
Подошва касается раскисшего настила последнего незатопленного горизонта. Бездна отступила, оставив место кристально-чистой, но всё равно - темной водной глади. Но надолго ли? 
Щелчок карабина, Условный знак "три рывка" - всё в порядке. 
Фонарь загорается ярче, луч света пробивается сквозь пыльную взвесь. Посмотрим, что преподнесла тьма тем, кто осмелился ступить в ее обитель.